100-летие Революции и проблема единства истории России

6 июля 2017 г. в Доме русского зарубежья им.А.И.Солженицына в рамках V Конференции для представителей иностранных и зарубежных русскоязычных СМИ состоялся круглый стол «Год 100-летия революции 1917 года - в современных русскоязычных СМИ». На мероприятии с докладом о роли русскоязычных зарубежных СМИ в формировании объективных представлений современного читателя о важнейших вехах русской истории выступил директор Института Русского зарубежья Сергей Пантелеев. Представляем вашему вниманию полный текст доклада.

В декабре 2016 г., выступая на прошлом, IV Международном форуме представителей зарубежных средств массовой информации, я говорил о том, что 2017 год - год столетия Русской революции, ставит перед российским обществом и перед всем большим Русским миром важную задачу - достойно отметить эту великую дату и, прежде всего, сделать все для преодоления старого раскола на «красных» и «белых», который все еще присутствует и в политике, и в общественном сознании.

Особая роль Русского зарубежья здесь очевидна - именно зарубежье на долгие годы стало хранителем памяти о той, дореволюционной России, именно там формировался альтернативный взгляд и на причины и последствия Октябрьской революции, и на пути дальнейшего возможного развития России.

Очевидна сложность нынешнего положения русских зарубежных СМИ, стремящихся объективно освещать события в России и в мире в условиях, когда против нашей страны и наших ценностей ведется открытая информационная война. Было очевидно, что 100-летний юбилей Русской революции будет использован в этой войне как повод для углубления старого «красно-белого» раскола, а также другого, еще более глубокого раскола - того, который был назван Великой геополитической катастрофой, в результате которого русских народ стал самым большим разделенным народом в мире.

По прошествии первого полугодия столетнего революционного юбилея я вынужден печально констатировать, что мы не смогли пока достойно ответить на тот вызов, который ставит перед русским обществом эта дата. И в России, и в Русском зарубежье мы наблюдаем, скорее, продолжение застарелых идеологических и партийных битв, видим инициативы, направленные на усиление старых и новых расколов, а голоса, взывающие к примирению, к преодолению застарелых обид, к народной мудрости - скорее исключения из правил. Естественно, прежде всего речь идет о СМИ, формирующих «идеологическую» повестку дня. И это, подчеркну еще раз, - на фоне того, что наши недоброжелатели только этого и хотят.

Объективно говоря, в принципе невозможно так, одномоментно, нам всем вместе прийти к общему пониманию того, как нам нужно оценивать события 100-летней давности с точки зрения общественного согласия и преодоления исторических расколов. Что не отрицает необходимости общественной и экспертной дискуссии по этой теме, интеллектуальной работы по осмыслению причин этих расколов и путей их преодоления. В этом смысле время, конечно, не упущено - 2017 год призывает нас именно к этому.

Здесь нам на помощь приходит огромный опыт осмысления нашего исторического пути, выработанный русскими интеллектуалами в России и в Русском зарубежье.

Русский философ Николай Бердяев в книге «Русская идея», вышедшей в 1946 г. в Париже, обращал внимание на катастрофический характер развития России и на то, что «для русской истории характерна прерывность». В частности, он писал: «В русской истории есть уже пять периодов, которые дают разные образы. Есть Россия киевская, Россия времен татарского ига, Россия московская, Россия петровская и Россия советская». При этом он пророчески замечал: «И возможно, что будет еще новая Россия»[1].

Термин «Новая Россия» стал фактически общеупотребимым для обозначения новой российской государственности, возникшей в результате крушения СССР. К сожалению, мы наблюдали за тем, как эту новую государственность с 1991 г. вновь пытались строить фактически «с чистого листа», отказываясь от предыдущего советского периода точно так же, как большевики, начиная исторический отчет с 1917 г., отказывались от всей русской тысячелетней истории.

В советский период этот «революционный романтизм» достаточно быстро доказал свою несостоятельность. Когда в 1942 г. американский дипломат Гарриман в разговоре со Сталиным восхитился храбростью русского народа, Сталин ответил: «Думаете, они сражаются за нас? Нет, они воюют за свою матушку-Россию»[2].

Точно так же потерпел неудачу «либеральный романтизм» 90-х годов, когда Егор Гайдар призывал «сделать все, чтобы большевистский цикл стал действительно последним в истории государства российского», считая, что Россия должна «сменить свою социальную, экономическую, в конечном итоге историческую ориентацию, стать республикой "западного" типа»[3].

Российское общество не приняло этот подход и с приходом к власти В.В.Путина все последовательней стала проводиться линия на преодоление старых исторических расколов.

В Послании Федеральному собранию 2016 г. Президент России, обращаясь к предстоящему столетию Февральской и Октябрьской революций, оценивал эти даты как «весомый повод еще раз обратиться к причинам и самой природе революций в России». Причем В.Путин имел в виду не только историков и ученых, считая, что «российское общество нуждается в объективном, честном, глубоком анализе этих событий», подчеркивая при этом, что «это наша общая история, и относиться к ней нужно с уважением»[4].

Что касается Русского зарубежья, я хотел бы обратиться к относительно недавним личным воспоминаниям. В конце 2014 года на одном из мероприятий соотечественников в Европе я познакомился с одним пожилым русским человеком - представителем первой волны эмиграции. Несмотря на очень большую разницу в возрасте, мы быстро разговорились, и речь зашла об оценке современного кризиса в отношениях между Россией и Западом. Мой собеседник тогда сказал замечательные слова, имеющие прямое отношение к нашей теме. Он рассказал, что с детства рос в ненависти к большевистскому режиму, уничтожившему Великую Россию. Его так воспитывали, такова была атмосфера в семье и в среде белоэмигрантов. Постсоветскую Россию продолжали воспринимать как продукт той же советской эпохи с соответствующим отношением. И только уже в преклонном возрасте его отношение стало принципиально меняться - сначала после знаменитой Мюнхенской речи Путина и окончательно - после событий в Крыму и на Донбассе, когда против России стали выливаться потоки грязи и несправедливых обвинений. При этом люди, живущие в Европе, знающие европейские реалии и критически мыслящие, прекрасно могут оценить, где правда, а где - ложь. Более того, мой собеседник высказал уверенность в том, что именно Россия сегодня является надеждой настоящей традиционной Европы. Причем эти слова я впоследствии слышал неоднократно и от самих европейцев, не относящихся к русской общине.

Это ли не модель примирения? Если мы действительно любим Россию, нам жизненно необходимо оставить старые исторические обиды ради нашего будущего, будущего наших детей и нашей Родины. И это именно та основа, на которой необходимо строить и политику наших СМИ и воспитание нашей молодежи.

Естественно, возникает вопрос трактовки событий 100-летней давности и последующей гражданской войны, волны репрессий, преступлений против русского крестьянства, насильственной депортации народов и т.д. Как к этому относиться так, чтобы эти события не раскалывали нацию, а объединяли?

Здесь, полагаю, стоит прислушаться к словам русского и советского мыслителя, известного литературного критика Вадима Валериановича Кожинова.

В своей книге «Россия. Век ХХ» он пишет: «Революция - это, конечно же, трагическая, даже предельно трагическая пора в истории России. Но несостоятельны те авторы, которые пытаются представить революционную трагедию как нечто «принижающее», даже чуть ли не «позорящее» нашу страну. Во- первых, жизнь и человека и любой страны несет в себе трагический смысл, ибо люди и страны смертны. А во-вторых, трагедия и с религиозной, и с философской точки зрения отнюдь не принадлежит к сфере «низменного» и «постыдного»; более того, трагедия есть свидетельство избранности… Словом, можно скорбеть о России, которую постигла Революция, но только низменный взгляд видит в этом унижение своего Отечества»[5].

И еще. К вопросу о взаимных претензиях сторон: «Коллизия "палачи и жертвы", конечно, крайне прискорбная коллизия, но отнюдь не трагическая, если иметь в виду истинный, высокий смысл этого слова… Подлинная трагедия (как в истории, так и в искусстве) есть смертельное противоборство таких сил, каждая из которых по-своему виновна (в данном случае речь идет о глубоком понятии "трагическая вина") и по-своему права»[6].

Вряд ли что-то можно добавить к этим мудрым словам, в которых - ключ к примирению с нашим трагическим прошлым ради совместного будущего. Разве лишь напомнить о том, что советский литературовед Вадим Кожинов как глубокий мыслитель являлся, наряду с советским историком и востоковедом Львом Гумилевым, прямым идейным наследником евразийцев - возникшей в кругу белоэмигрантов оригинальной русской геополитической школы, сегодня переживающей очередное возрождение.

Это - еще один пример того, что, вопреки историческим расколам, живая нить традиции, в том числе - и мыслительной традиции, сохранялась и развивалась. Нам сегодня нужно бережно связывать этими нитями наше общее историческое пространство, в котором, как и в судьбе любого человека, есть все - и трагедии, и прегрешения, и смерть, и кровь, но есть и радость, и победы, и любовь, и стремление продолжать себя в своих детях, внуках, правнуках, которые обязательно будут тоже ошибаться, но будут также стремится к продолжению этой великой традиции жизни.

Возможно, у нас сегодня есть уникальный шанс - преодолеть другую, негативную традицию, традицию воспроизведения разрывов нашей истории, ее катастрофического развития, о чем говорил Николай Бердяев. Это возможно только путем врачевания старых ран, сохранения и приумножения всего лучшего, что было в прошлом, учета негативного опыта и отношения к нему как к историческому уроку ради уверенного движения вперед.

Ведь именно об этом сегодня говорит и Президент России, отмечая, что «мы должны помнить и светлые, и трагические страницы истории, учиться воспринимать ее целиком, объективно, ничего не замалчивая» и подчеркивая, что «только так возможно в полной мере понять и осмыслить уроки, которые нам преподносит прошлое»[7].

Нас всех собрала сегодня Москва - наш великий и прекрасный город. Город живой и развивающийся, который, как и весь большой Русский мир, соединяет в себе, казалось бы, несоединимое. Для кого-то это сочетание крестов и золотых куполов наших православных храмов со звездами Кремля и сталинских высоток, советских гербов и двуглавых орлов на фасадах административных зданий, авангардного конструктивизма с белоснежными теремами допетровской Руси, имперского классицизма с современным хай-теком - всего лишь постмодернистское бессмысленное нагромождение стилей. Но - такова история Москвы, такова история России и русского народа. Здесь есть Сретенка и Ленинский проспект, Пречистинка и метро Комсомольская, Ордынка и площадь Гагарина, возрожденный Храм Христа Спасителя и Парк культуры имени Горького. И это все - наше, родное, от чего нельзя отказаться, потому что отказ от самого себя - это отказ от жизни.

И последнее. Я прекрасно понимаю, что за рубежом, особенно в Европе, в США, господствует совсем другой образ России. И нашим соотечественникам, русским зарубежным СМИ, приходится ежедневно сталкиваться не просто с постоянными критическими оценками, а с демонизацией образа России.

Кто-то, возможно, обвинит меня в идеализме, а пуще того - в пропаганде. Насчет идеализма - выскажу, в общем, банальную мысль о том, что общество не может существовать без идеалов и нам, как раз, необходимо сегодня найти те идеалы, которые позволят залечить раны расколов и застрахуют от новых потрясений. О том, собственно, и речь.

Что касается критических оценок. Конечно, и в Москве, и в России в целом, в нашем государстве, обществе есть множество проблем, злоупотреблений, недостатков. Мы с этим постоянно сталкиваемся, боремся, иногда даже невмоготу становится… Это очевидно. И журналисты об этом должны писать, и пишут, и проблемы эти нужно решать.

Но когда речь заходит о том, как реагировать на эти проблемы вовне, на международную аудиторию, то я вспомню слова человека, которого никак не заподозришь в том, что он был пропагандистом или, скажем, ярым симпатизантом советской власти. Кстати, зарубежным соотечественником он тоже не был, хотя и был, можно сказать, женат на Русском зарубежье.

Так вот, однажды у Владимира Семеновича Высоцкого западные журналисты спросили о его отношении к власти в СССР, на что получили ответ: «У меня есть претензии к властям моей страны, но решать их я буду не с вами…».

Вот где гражданское достоинство.